На самом деле я 85-летняя карлица.

Однажды я шла по улице, и вдруг кто-то крикнул: «О боже, смотрите, это же Вайнона Райдер». Я обернулась, чтобы увидеть ее, но тут поняла, что все смотрят на меня.

Свою первую роль я сыграла в 11 лет, так что ближе к двадцати я уже вовсю говорила себе: хватит.

«Леон» не принес мне особой радости. Я горжусь тем, что снялась в нем, но это было так странно — в 12 лет вдруг ощутить себя объектом сексуального вожделения.

Это так странно — быть ребенком на съемочной площадке. Пока идет работа, ты такая же, как все, но как только объявляют перерыв, все актеры расходятся по своим комнаткам — поспать или попить пива, а ты берешь книги и идешь в школу.

По-настоящему умные люди не получают пятерки. Они знают, что оценки на самом деле ничего не значат.

Я рада, что прошла через все это. Я успела побывать той, кем меня хотели видеть родители; той, кем хотели видеть продюсеры; и той, кем хотели видеть зрители.

В списке актрис я, кажется, плетусь в самом хвосте. В среднем я делаю пару фильмов в год, а многие мои коллеги — даже те, кто младше, — давно уже снялись в сорока.

После «Звездных войн» я вдруг осознала, что всю жизнь буду актрисой. Невозможно стать адвокатом, доктором или кем-то еще после того, как ты снялась в этом фильме.

Когда я смотрю на свою куклу из коллекции «Звездных войн», я думаю, что это так странно: где-то далеко прямо сейчас маленькие дети играют мной.

Я — ребенок восьмидесятых. У меня были Барби и Мой маленький пони, но я вечно портила их — изрисовывала лица и отрезала волосы.

В детстве я хотела стать космонавтом, доктором и ветеринаром, но перед этим, конечно, русалкой.

Кажется, я выросла быстрее, чем должна была вырасти.

Хотела бы я иметь такую же дочь, как я — симпатичную, остроумную, образованную, знающую многих людей и к тому же способную заработать кучу денег.

У моего отца был раздолбанный «шевроле», а у моей матери был раздолбанный «олдсмобиль». Мои родители не тратились на большие дома и не покупали хороших машин, зато мы смотрели все театральные премьеры и много путешествовали.

Отец научил меня одному простому правилу: чего не может быть в жизни, не должно быть на экране.

Однажды, когда мне было восемь, отец взял меня на одну из своих медицинских конференций. Он демонстрировал лазерную хирургию на курице, и все аплодировали, а я была в бешенстве, потому что курица умерла. С тех пор я не ем мяса.

Мой дед, польский еврей, был ярым социалистом. В тридцатые он занимался организацией лагерей, где тех, кто собирался уезжать в Палестину, обучали ведению сельского хозяйства. Первый кибуц был создан людьми, прошедшими как раз через такой лагерь.

Я неплохо говорю на иврите и даже думаю на нем — когда оказываюсь в Израиле.

Никогда не знаешь, как рождаются слухи. Когда, например, я постриглась наголо, про меня стали говорить, что я либо неонацистка, либо лесбиянка, либо у меня рак. Хорошо хоть не всё сразу.

Я стараюсь не браться за роли евреев. Каждый месяц мне присылают по двадцать сценариев о холокосте, но я ненавижу этот жанр.

Я хочу как можно больше сниматься в комедиях, потому что до сих пор не видела ни одной по-настоящему смешной.

Мне нравится, когда люди говорят мне, что я выгляжу как еврейка.

Я знаю, что у меня красивые уши, хотя у меня нет мочек. Но я научилась любить свои уши такими, какие они есть. Ведь жить без мочек — это не конец света.

Мне всегда казалось, что руки — самая красивая и выразительная часть тела.

Ненавижу махать перед людьми своими сиськами.

Мужчины такие странные. В школе у меня был парень, и когда я поцеловала его на первом свидании, про меня стали говорить: шлюха.

Кажется, именно мне суждено стать той женщиной, которая объявит войну шпилькам. Все вокруг говорят, что я должна носить обувь на высоком каблуке, но я никогда не понимала этой странной концепции: чем длиннее ноги, тем они привлекательнее.

Меня страшно интересует, как именно человечество пришло к тому, что женщины должны брить подмышки и ноги.

Я редко ругаюсь с людьми, но однажды я поссорилась с человеком, который сказал, что я слишком много думаю обо всем подряд.

Умные женщины любят умных мужчин больше, чем умные мужчины любят умных женщин.

Ненавижу повышать голос. Когда я злюсь, я плачу.

Не люблю, когда меня называют милой. «Милая» — это слово, которое больше подходит для твоей кошки.

Один дизайнер как-то сказал мне, что если я надену его платье, то продажи его марки взлетят вверх. Помню, я очень расстроилась. Последнее, в чем я бы хотела оказывать на людей влияние, — это мода.

Не нужно становиться актерами. В мире есть чем заняться.

Иногда самое сильное, что ты можешь сделать, — это сказать «нет».

Я обожаю сон. Многие люди вскакивают утром по будильнику, даже если им никуда не нужно спешить. Они считают сон пустой тратой жизни, но мне всегда казалось, что сон, наоборот, — это лучший способ провести время.

Чем старше ты становишься, тем меньше тебя должно беспокоить, что о тебе думают остальные.

Я полный технический кретин. Проблемы начинаются даже тогда, когда я включаю телевизор.

Я вечно говорю по телефону, потому что у меня никогда не получается подолгу быть с теми, с кем мне по-настоящему хочется быть.

Не люблю, когда продюсеры размахивают мною, как плюшевым Микки-Маусом.

Самым честным со мной был Вуди Аллен. Он сказал: «Господи, как ты ужасна!»

В детстве все думают, что смогут изменить мир.

Мечты — это просто попукивание мозгом.

Когда мои друзья впервые пробовали марихуану, меня просто не было дома.

Я люблю быть дома.